Закрываясь обороной социальной морали, российская власть терроризирует штатское сообщество, полагает Александр Володарский. Даже отсидев в тюрьме за акцию протеста, активист и блогер не спускает руки.
25-летний хохол Александр Володарский 10 лет проживает в Германии. Нынче блогер и штатский активист исследует лингвистическую информатику и германистику в институте Эрлангена. Одновременно он продолжает принимать участие в правозащитных и общественно-политических акциях у себя на отчизне. За одну из них 3 года тому назад ему даже понадобилось пересидеть в тюрьме.
Володарского осудили за имитацию полового акта у строения Высшей рады. Так он высказал собственный ответ против принятия законопроекта о «обороне социальной морали». Сейчас в Украине проходит второй «духовный» трибунал — за решетку планируют посадить правозащитника Д. Гройсмана, которого винят в распространении порнухи. Приговор трибунала по еще одному «порноделу» предполагается 29 мая.
DW: Александр, Д. Гройсману угрожает до 7 лет заключения за то, что он обнародовал у себя в “Жизненном издании” монтаж со снимком пластмассового фаллоса рядом с экс-президентом В. Ющенко. Вы пересидели в общем приблизительно 6 месяцев в следственном изоляторе и колонии за то, что провели акцию протеста против законопроекта об обороне социальной морали. Имеется ли у этих дел что-нибудь совместное?
Александр Володарский: Дело против Гройсмана сфабриковано. Предлог анекдотический, но настоящая причина заключается в том, что правозаступник не раз прекращал милиционерский самовольство. За это органы приняли решение ему отплатить. Одной из причин, подтолкнувших меня на ответ против «духовной инквизиции», была как раз опасность того, что публикации преступного кодекса о порнухи будут применены как общественно-политическое вооружение против оппонентов. Прежде провокации были иными. Неловким для власти людям докидывали наркотики либо вооружение, теперь можно доставить и порнографию.
— Люди, которых удерживают в следственных изоляторах, на самом деле небезопасны для сообщества?
— И в СИЗО, и позднее в колонии я повстречал многих людей, которых посадили за сохранение алкогольных препаратов. Речь в данном случае идет и о легких наркотиках, к примеру, о конопле. Тот социальный урон, который наносится сообществу благодаря тому, что эти люди находятся за решеткой, значительно больше, чем от наркотиков, за которые их усаживают. У человека, которого забрали за сохранение нескольких граммов конопли, в отличии от, к примеру, вора нет даже шансов выходить по амнистии. Отсидев за наркотики, человек выходит из тюрьмы с клеймом. Ему трудно устроиться на работу, начать свежую жизнь. Я видел в тюрьме прежних абитуриентов, которые на 3-4 года сели за легкие наркотики и вместо обучения в институте приобретали «формирование» за решеткой.
— Как поменять данную технологию?
Сама замена власти в стране, как продемонстрировал опыт 2004-2005 годов, не обеспечивает никаких изменений. Перемен можно достичь равномерно и в том случае, если притягивать к правозащитным акциям по возможности больше людей. И сражаться любой должен не за тех, кто располагается в СИЗО, но за себя. Начинать необходимо с обороны своих прав на работе, но затем хвататься и за иные неприятности, такие как облагораживание города, действие публичного автотранспорта и т.д. Если люди научаться брать все в собственные руки и контролировать, если они заметят внутри себя обладателей власти, но в трудностях сообщества собственные неприятности, тогда они сумеют оказать влияние и на картину с гражданскими правами в следственных изоляторах. Однако в отношении обозримой виды предоставить какой-нибудь положительный вывод я, пока, не могу.
— Вам не желалось после тюрьмы в Украине прийти в Германию и больше никогда в жизни не иметь дело с прежней отчизной и ее репрессивным устройством?
Нет, я могу быть на акциях штатских функционеров так довольно часто, как у меня это выходит. Я хочу помогать, как это вероятно, и из Германии. Касается это далеко не только лишь Украины. Не так давно, к примеру, совместно с иными функционерами в Германии мы составляли денежные средства на помощь людей, которых притормозили в процессе групповых активов неповиновения в РФ. Составляли мы и средства в кассу взаимопомощи для украинцев, которые стали потерпевшими общественно-политических репрессий. В дальнейшем буду стараться принимать участие в акциях не только лишь в Украине, но также и притягивать внимание к российским неприятностям в германской правозащитной и общественной среде.
— Вы никогда в жизни не думали о том, чем для вас могла бы окончиться имитация полового акта под стенками бундестага?
Думаю, что в Германии все бы завершилось финансовым штрафом. В общем здесь не менее свободное отношение к штатским функционерам, чем в Украине. Однако в Германии есть и собственные характеристики. Например, меня весьма впечатлила потребность подписывать утверждение об неимении нитей с экстремистскими организациями при приеме на работу в федеральное заведение. Я подписывал такую бумажку, когда помещался работать лаборантом в институте.
Германия — это королевство повальной воли. Здесь правоохранительная система весьма последовательная и, угодив в поле ее зрения, будет сложно обосновать собственную правду. Однако тут нет такого зловещего правосудия. Его не используют частично, как в Украине либо в РФ, где могут выбрать невольного гражданина и проучить его — подчеркнуто, твердо и несуразно.